Роман Бабаян: Карабах. Белорусия. Навальный. Выборы в США

2 октября 2020 - vip

В студии радио «Комсомольская Правда» Роман Бабаян, телеведущий, депутат Мосгордумы и главный редактор радио «Говорит Москва».

Ведущие: Сергей Мардан и Мария Баченина.

С. Мардан:

- Добрый вечер! С нами в студии Роман Бабаян, телеведущий, депутат Мосгордумы, главный редактор радио «Говорит Москва».

Р. Бабаян:

- Добрый вечер.

М. Баченина:

- Как вам у нас?

Р. Бабаян:

- Уютненько, хорошо. Пью чай. Хорошая погода, открытое окно… Но вид у нас из студии «Говорит Москва» в разы лучше, чем у вас.

М. Баченина:

- А у нас студия зачетнее!

Р. Бабаян:

- Вот и поговорили, да!

С. Мардан:

- Значит, мне кажется, мы по чистому недоразумению на последние 4-5 дней слега подзабыли про Белоруссию, а вот, мне кажется, не очень это верно. С точки зрения жизненных интересов России, она все равно остается приоритетом номер один в нашем внешнем периметре. Почему я об этом говорю? Потому что Роман вместе с Маргаритой Симоньян… кто там еще с вами был?

Р. Бабаян:

- Антон Верницкий, Женя Рожков.

С. Мардан:

- Да, соответственно, брали то самое знаменитое интервью у Александра Григорьевича Лукашенко. Поэтому мы и хотели бы вернуться и начать с темы Белоруссии. И впечатление услышать. Как вы думаете, как это будет продолжаться?

Р. Бабаян:

- Хороший вопрос. Как это будет продолжаться, я думаю, не знает никто. В том числе и Александр Григорьевич Лукашенко, и все люди, которые выходя на улицы белорусских городов. Ну, это же видно. Что мы наблюдаем каждый день? Одно и то же по большому счету. Какие-то по будням небольшие акции, а в выходные они выходят и гуляют там от Комаровского рынка к стеле город-герой Минск, потом обратно, иногда по каким-то там спальным кварталам белорусской столицы. И что? А где развитие ситуации? Я думаю, что, конечно, Александр Григорьевич Лукашенко пойдет на эту самую конституционную реформу, о которой он говорил, и первый раз он нам в интервью об этом сказал, что будет конституционная реформа. Я у него попытался уточнить - через полтора года? Он сказал - нет, года через два. После этой конституционной реформы, скорее всего, что будет происходить? Я так думаю, что он пойдет просто этим путем. Он же не скрывает этого плана. Он говорит - нужно заниматься активно партийным строительством, потому что у нас в Белоруссии нет ни одной партии. Вернее, они есть, но они есть на бумаге, а живьем их там потрогать, пощупать невозможно. Соответственно, наверное, будут созданы какие-то партии и дальше, по технологии, как я думаю, он попробует размыть вот этот самый протест. То есть, часть из них пойдут за одну партию, другие пойдут за другую, за третью, за четвертую. И параллельно на тех самых выборах, о которых он говорит, досрочных, появится определенное количество кандидатов и он спокойно всех победит.

М. Баченина:

- То есть, эта схема нормальной передачи власти и еще отвоевывания ему самому себе времени, или это другого характера схема?

Р. Бабаян:

- А кто сказал, что это передача власти?

М. Баченина:

- Ну, много партий, появятся претенденты.

Р. Бабаян:

- Да, совершенно верно. Это будет как с нашей оппозицией. Вся вот эта оппозиция, которая существует у нас, они же даже друг с другом договориться не могут. Сколько раз они сами об этом говорили. «Яблоко» в одну сторону, другие демократические партии в другую сторону, несистемная оппозиция на улицы…

М. Баченина:

- То есть, разделяй - и властвуй?

Р. Бабаян:

- Совершенно верно, да. Мы же не поражаем его в правах, правильно. Если будут эти выборы объявлены досрочные, соответственно, как любой гражданин Белоруссии, он будет иметь право в этих выборах участвовать. Он идет на эти выборы и спокойно побеждает. Я думаю, что будет вот так. Но что будет потом, тоже большой вопрос.

С. Мардан:

- Мне кажется, что в истории Лукашенко мерить категориями через два года - это так просто фантазировать. То есть, если мы говорим о перспективе в полтора-два года - это значит, что он хочет остаться при своих, чтобы все продолжалось так, как шло два года назад, до выборов.

Р. Бабаян:

- Ребята, я не могу вам отвечать за Лукашенко.

С. Мардан:

- А что нам выгоднее?

Р. Бабаян:

- Нам что выгоднее? Интерес России заключается в том, чтобы Белоруссия оставалась нашим союзником.

С. Мардан:

- С Лукашенко или без?

Р. Бабаян:

- Хороший вопрос. Просто, когда мы задаем вопрос - с Лукашенко или без - хочется услышать еще какие-нибудь фамилии людей, которые действительно могли бы, придя к власти, гипотетически, вместо Лукашенко, сохранять те отношения с Российской Федерацией, которые у нас есть сегодня - это как минимум. А как максимум - это пойти на более глубокую интеграцию. У нас ведь сейчас принято вот это словосочетание, правильно?

С. Мардан:

- Да. И еще понять бы, что оно означает.

Р. Бабаян:

- Ну, разные люди по-разному интерпретируют.

С. Мардан:

- Об этом и речь.

Р. Бабаян:

- Кто эти люди? Где они? Я пока слышу только заявления о тех или иных лидерах, так называемом координационном совете оппозиции, и при этом, когда ты этим людям задаешь конкретные вопросы, которые требуют конкретных ответов, они начинают юлить. Например, господин Латушко, координационный совет оппозиции, на вопросы «а что будет с российскими военными объектами?» - у нас же там два военных объекта - он начинает юлить и, когда ты его уже прижимаешь окончательно к стене, он начинает говорить - ну, все договоры, которые действуют между республикой Беларусь и Российской Федерацией при нашем приходе к власти будут действовать ровно до того момента, когда оканчивается срок их действия. А что будет потом, будут принимать решение новые руководители белорусского государства. Мы можем с вами предположить, что потом эти договоры будут обнулены?

М. Баченина:

- Мы можем предположить, что они будут отменены.

Р. Бабаян:

- Совершенно верно. То же самое и госпожа Тихановская, которая встречается с Макроном, делает заявления, что она не против, чтобы президент Российской Федерации был посредником между этой самой оппозицией и существующим президентом, которого она не считает президентом Белоруссии. Что слышим мы от нее? Ровно то же самое. А что будет у нас с Союзным государством? Одному богу известно. А что у нас будет с этими договорами? Ну, на каком-то этапе они будут сохраняться, да. Я бы хотел, конечно, для меня было бы оптимальным вариантом появление какой-нибудь нормальной серьезной политической силы или хотя бы одного человека, какого-нибудь сильного лидера, который бы четко и ясно, и вразумительно нам бы сказал, что - ребята, я приду к власти, мы сохраним те же самые отношения с Россией, которые у нас были - и чтобы мы не сомневались в словах этого человека. То есть, чтобы это были не слова, а действительно какой-то бэкграунд, который бы подтверждал то, что этот человек будет говорить. На сегодняшний день в Белоруссии таких людей я не знаю.

М. Баченина:

- Да и вряд ли появятся.

С. Мардан:

- Подождите, есть же товарищ Бабарико, который бывший сотрудник Газпромбанка фактически.

Р. Бабаян:

- Ну и что? Это как раз не показатель.

С. Мардан:

- Я просто надеюсь, что безопасники, когда брали его на работу…

Р. Бабаян:

- Я ничего про этого человека не знаю. Кто-нибудь слышал какие-нибудь заявления от господина Бабарико? Я нет.

С. Мардан:

- Да мы даже не знаем, какие есть политики в Белоруссии, кроме Лукашенко.

Р. Бабаян:

- Вот в этом, наверное, и самая большая наша ошибка. Ну, я об этом говорю уже много-много лет. Я думаю, что здесь со мной все согласятся. Мы же постоянно делаем ставку на отдельно взятого человека, который в данный момент возглавляет какую-нибудь отдельно взятую страну. И если мы говорим, допустим, про потенциальных наших союзников, то, в первую очередь, должна речь идти о странах СНГ. Но у нас же из-под носа выдергивают одну республику за другой. При этом на старте у нас было просто огромное преимущество. Все на одном языке говорим, у всех родственники то там, то там… смешанные браки… ну, чего только нет. И при этом мы потом констатируем - оп, Молдавия ушла, оп, Грузия ушла, оп, Украина ушла…

М. Баченина:

- Расслабляемся.

Р. Бабаян:

- Да, расслабляемся. И при этом у нас никогда нет скамейки запасных, на которых можно делать ставки. У нас этого нет. Мы не работаем с обычными людьми. В отличие от наших партнеров, как принято их называть. Мы делаем ставку на одного человека, потом этого человека не становится в силу определенных причин, он переезжает куда-нибудь в Ростов, Сочи… а мы с вами получаем тех, на кого мы ставку не делали, кого мы не поддерживали и кто всегда будет против нас. Вот и все.

С. Мардан:

- В таком случае вопрос. А почему российская власть категорически не учится? Она, что, необучаема, что ли в плане внешней политики?

Р. Бабаян:

- Нет, я думаю, что учится. Я думаю, что мы все-таки делаем какие-то выводы.

С. Мардан:

- С 2005 года я что-то не вижу никаких выводов. Один майдан был, потом второй случился. Теперь в Белоруссии. Ну, Молдавия - ладно, это вообще отдельная история.

Р. Бабаян:

- В Молдавии на самом деле ситуация меняется и, слава богу.

С. Мардан:

- Посмотрим, там выборы сейчас будут. Там еще неизвестно, как она развернется.

Р. Бабаян:

- Тем не менее, мы же фиксировали ситуацию, что в Молдавии огромный процент просто обычных людей, граждан Молдавии, были пророссийски ориентированные люди. И несмотря на то, что верхушка тащила их в Евросоюз или на объединение с Румынией или еще куда-то, президент Молдавии, по-моему, у нас здесь чаще бывает, чем в Кишиневе, делает заявления, которые нам нравятся и мы надеемся на то, что придут какие-то политические силы все-таки в Молдавии, которые смогут изменить ситуацию. Я по крайней мере на это очень сильно надеюсь. Потихонечку хоть что-то мы начинаем делать. Мне кажется, что еще совсем недавно все совсем было плохо.

С. Мардан:

- Если говорить о Белоруссии, чего бы мы могли хотеть от Лукашенко прямо сейчас?

Р. Бабаян:

- Заявлений о каких-то новых проектах, которые бы подразумевали более тесную интеграцию.

С. Мардан:

- А, может, признание Крыма? А, может, отставки Макея? Это наводящие вопросы, Роман.

Р. Бабаян:

- Я согласен. Потому что вопрос с Крымом… ну, я достаточно часто делал передачи по Белоруссии, ко мне приезжали ребята из Минска…

С. Мардан:

- Роман, давайте от Белоруссии перейдем, наверное, чуть южнее на территорию бывшей нашей большой советской родины - в Нагорный Карабах. Кстати, к моменту распада СССР он оставался Азербайджанской автономией, если не ошибаюсь? Собственно, с него распад СССР и начался.

Р. Бабаян:

- Да, с него все и началось. И сегодня там все очень плохо. Все тревожно и конца всей этой истории просто не наблюдается.

М. Баченина:

- А вы на чьей стороне?

Р. Бабаян:

- Я, конечно, могу сказать, на чьей я стороне, но, наверное, это будет неправильно сейчас.

С. Мардан:

- Смешной вопрос ты задала…

Р. Бабаян:

- Да. В эфире «Говорит Москва» мне в Телеграм канале прислали вопрос - Роман, какая у вас позиция, на чьей вы стороне, у вас папа армянин, сами вы из Баку, а сейчас живет в России. Я говорю - позиция у меня следующая. Я гражданин России, у которого папа армянин и который родился в свое время в Баку.

М. Баченина:

- Кстати, в те годы, когда вы родились в Баку, в те годы там ощущалась злоба по отношению к армянам?

Р. Бабаян:

- Нет, ничего этого не было.

С. Мардан:

- А до какого года ты там жил?

Р. Бабаян:

- Я приехал на дембель после армии в 1988 году, в июле я приехал в Баку и к тому моменту были уже позади события в Сумгаите, в феврале. Я приехал в июле, действовал комендантский час, я восстановился в институте и в один прекрасный день… на третьем курсе я восстановился, потому что я пошел в школу с шести лет, соответственно, я успел перед уходом в армию закончить два курса, поэтому я восстановился на третьем курсе, в 1988 году. А закончилась учеба, я даже помню, как это произошло. Мы сидели в аудитории, вбежала староста в аудиторию со словами, что занятий сегодня не будет, все идем на митинг. Ну а что нужно студентам? Для нас сразу появилась возможность поиграть в футбол и мы с ребятами двинули на наш стадион, но… Мы спустились на улицу, вышли, а Азербайджанский политехнический институт - это очень красивый такой сталинский комплекс зданий, с балконами, с колоннами… И площадь перед институтом, и все стоят там. И на вопрос - а что за митинг, чему все посвящено? - нам было сообщено, что митинг против того, чтобы ереванский алюминиевый комбинат собирался вроде бы как строить филиал свой в Нагорном Карабахе. А это экологически чистые места, мы против строительства этого филиала этого алюминиевого комбината… но, на самом деле, все было совсем не так, потому что все эти митинги потом закончились огромными митингами на площади Ленина в Баку, где стоял памятник Ленину… и потом на этой же самой площади раздавались такие не очень хорошие лозунги, как «смерть армянам» и т.д. Не хочу вспоминать, что тогда было… В общем, в 1988-м я оттуда уехал, с тех пор я ни разу там не был. Вернее, нет, один раз все-таки был. Делал неоднократно попытки туда приехать, один раз со спикером Совета Федераций Владимиром Филипповичем Шумейко, помните, был такой, я хотел с ним, уже будучи журналистом. Потом дважды с Павлом Сергеевичем Грачевым я должен был лететь в Баку. И каждый раз еще на момент оформления командировки из азербайджанского посольства приходила бумага, в которой было написано, что азербайджанская сторона не гарантирует мне безопасность. Да, и четвертый раз бывшая супруга нашего президента, Людмила Путина, она должна была открывать там филиал славянского университета, по-моему, - тогда повторилась та же самая история. Но один раз я все-таки туда залетел. Это я из Кабула возвращался в Москву Афганскими авиалиниями, и самолет просто сел на дозаправку в Баку. И я не знал об этом. Если бы мне в Кабуле сказали, что самолет сядет на дозаправку, я, может быть, и не рискнул. Но самолет сел на дозаправку, причем, дозаправку проводили не высаживая пассажиров, то есть, мы оставались в самолете. А около трапа стоял человек из службы безопасности аэропорта. Я вышел из самолета, так стою, он мне говорит - зайдите обратно в салон. Я ему по-азербайджански говорю - ну, я постою, подышу просто воздухом - а это специфический воздух. Это смесь полыни, нефти, моря… в общем, объяснить сложно. И он мне говорит - ладно, спускайся вниз…

М. Баченина:

- Какой год был? Я просто слушаю - это антисегодняшняя история…

Р. Бабаян:

- Ну, почему анти? Это мне попался просто нормальный человек… Какой это был год? Это был 2004-й где-то. И вот я спустился вниз, и стоял, смотрел в сторону города, а там аэропорт достаточно далеко от города, но огни видны. И вот я стоял, смотрел, дышал этим воздухом, потом поднялся и мы улетели в Москву.

С. Мардан:

- Грустная история. Следующий вопрос. То есть, я понимаю, что этот конфликт, очевидно, ну, я надеюсь, что он будет загашен через какое-то время, желательно побыстрее, но он точно не разрешится. И как вот в ситуации непримиримого этнического конфликта, у которого там нет ни объективного источника, ни какой-то обозримой перспективы, России-то что делать в этой ситуации?

Р. Бабаян:

- А у меня вопрос - почему это должна делать все время Россия?

С. Мардан:

- Хороший вопрос.

Р. Бабаян:

- Да, почему все время Российская Федерация должна заниматься поисками выходов? Нет, понимаете, там ситуация на самом деле тупиковая. Ну, по большому счету, нет такого гениального ума, который бы на сегодняшний день мог предложить какую-нибудь схему решения, которая бы устроила всех. Там же у сторон диаметрально противоположные позиции. Допустим, что говорит Азербайджан на сегодняшний день? Азербайджан сегодня говорит, что это освободительная война, они таким образом это преподносят своему населению, мы хотим освободить наши территории. И действительно, часть территории Азербайджана, в районе 20% или даже 20 с небольшим - они находятся под контролем армии самообороны Карабаха. Это результаты той самой войны в 90-х годах, которая закончилась. Армянская сторона объясняет, что они вынуждены были это сделать, потому что этого требовала безопасность Карабаха. Потому что если бы этого не сделали, там от Степанакерта до Агдама пешком пройти можно. И оттуда шли просто обстрелы постоянные по тому же самому Степанакерту. Мы вынуждены были это сделать, говорят в Армении. Азербайджан говорит - нет, верните нам эти территории. Армения говорит - хорошо, но мы должны понимать, как говорится, ради чего? Если мы возвращаем вам эти территории, примите тогда решение и объявите Карабах независимым государством, признайте независимость Карабаха. Азербайджан говорит - нет, мы не признаем независимость Карабаха, единственное, что мы можем сделать - это предоставить Карабаху широчайшие права автономии, но в составе азербайджанского государства. При этом 150 тысяч населения Нагорного Карабаха - Арцаха - это армяне и эти люди говорят: нет, мы не хотим жить в составе азербайджанского государства, потому что мы знаем, что нас ждет. То есть, получается, сегодня там есть армяне и, если они оказываются в составе азербайджанского государства, значит, армян там больше не будет. Вот она, правда жизни. И где найти выход из этой ситуации? Другое дело, что эту войну обязательно надо останавливать. Я ж слежу за всем за этим. Я читаю Телеграм каналы и армянские, и азербайджанские. И они очень похожи. Потому что и те, и другие рассказывают о том, как они друг друга побеждают. Эти пишут - мы уничтожили столько-то танков, те пишут - а мы столько-то. Эти пишут - мы уничтожили столько-то летающих аппаратов, эти пишут - а мы вот столько. Вот трупы азербайджанских солдат, а вот трупы армянских солдат… Слушайте, при этом самое ужасное, когда ты смотришь на года рождения.

М. Баченина:

- Молодые, вы имеете в виду?

Р. Бабаян:

- Это 2000-й, 2001-й, 2002-й годы. И каждый день вот эти пацаны молодые погибают, и с той, и с другой стороны. У меня одноклассница в Баку, которая вчера мне присылает сообщение - на Марс хочу отсюда улететь, потому что уже все это меня задолбало… 30 лет мы живем под этим самым дамокловым мечом. И пишет - боюсь, что сына заберут, у него родился второй ребенок, потому что до 35 лет призывают в азербайджанскую армию. Это вот из Баку пишет мне моя одноклассница. А сколько у меня друзей в Армении и в Нагорном Карабахе, которые мне ровно то же самое пишут?!

М. Баченина:

- А можем мы из этого сделать вывод, что этот конфликт не по сердцу ни азербайджанцам, ни армянам? Хотя я совершенно другие вещи читаю в Фейсбуке, в Ленте…

Р. Бабаян:

- Да я бы сказал так - этот конфликт не нравится нормальным людям, вообще, в принципе. Но при этом есть огромная проблема, которая заключается в том, что, допустим, если у людей моего поколения есть опыт сосуществования жизни вместе с азербайджанцами и армянами, то у нынешнего молодого поколения в Азербайджане и в Армении этого опыта нет. И я видел огромное количество кадров, когда детей прямо в детском саду начинают учить тому, что самый злейший враг - это армянин…

С. Мардан:

- Что может и что должна сделать Россия в этой практически неразрешимой ситуации?

Р. Бабаян:

- Вот это как раз ситуация разрешимая. Та ситуация, которую мы сейчас наблюдаем, когда ведутся активные боевые действия, она разрешимая. Необходимо остановить, как минимум, вот эти самые бои. Это вот первое, что нужно сделать. Сегодняшние заявления трех президентов – они именно об этом. Я почти уверен, что параллельно с этими заявлениями ведется достаточно активная работа именно в этом направлении.

Что касается России. Я не знаю, что будет делать Франция и в состоянии ли она вообще что-то сделать. Я не знаю, что будет делать господин Трамп. Потому что слишком много у него проблем на сегодня. И поэтому у него была какая-то полувялая реакция, когда он сказал: да, мы про это знаем, нам все это не нравится, но мы подумаем. Россия – это то самое государство, которое уже останавливало эти боевые действия. И сейчас она тоже может это сделать.

Но теперь давайте попробуем рассуждать. Какими должны быть условия того, чтобы Россия оказала помощь Армении? Как об этом многие говорят в соцсетях. Как Россия должна это сделать? Есть несколько вариантов. Первый. Есть такой человек – Башар Асад, который в свое время официально, будучи руководителем Сирии, обратился к нам с просьбой ввести туда войска и оказать военную помощь. Мы это и сделали. И потом мы предъявляли все это американцам, которые тоже оказались в Сирии, но при этом просто потому, что они так захотели. Мы – абсолютно легально, легитимно там находимся. Должна быть просьба армянского руководства. Это один вариант.

Вариант номер два заключается в том, если вдруг будут нанесены удары по территории Армении, в первую очередь подразумевается, если будут нанесены удары по территории Армении со стороны Турции. Она же как себя сегодня позиционирует? Они в жесткой связке с Азербайджаном. При этом они на всех уровнях – на уровне министра иностранных дел господина Чавушоглу, на уровне президента Эрдогана, она делают достаточно воинственные заявления. Мы с Азербайджаном везде, говорят они, и на поле боя, и готовы еще где-то. Если Турция наносит удар по территории Армении, я подчеркиваю, есть материковая Армения, а есть Нагорный Карабах, есть те самые районы, про которые говорит Азербайджан, которые находятся под контролем армии Карабаха – буферная зона безопасности. Если наносятся удары по Армении, тогда можно задействовать протокол ОДКБ. Это второй вариант.

Вариант третий. При этом мы понимаем, что Турция – там же дураков нет. Они не будут наносить удары по Армении. Именно поэтому они и говорят, что нет, ребята, мы не участвуем в этих событиях. Потому что участие в этом столкновении третьей стороны гипотетически дает возможность какой-то четвертой стороне тоже подключиться к этим процессам. Четвертая сторона – это мы. Поэтому турки дистанцируются и говорят: мы там не воюем, наших солдат там нет, наших самолетов там нет. Они могут действовать гибридно. По-тихому.

С. Баченина:

- Они это называют: мы воодушевляем, поддерживаем.

Р. Бабаян:

- По-тихому можно подбрасывать технику, можно даже солдат подбросить, можно наемников перебросить, можно еще что-то сделать. Но самим там регулярными войсками своими не участвовать в этом конфликте. В этом случае Россия может оказывать какую-то поддержку? Мне кажется, да. Именно поэтому было заявление Сергея Викторовича Лаврова. Он говорил: нам не нравится то, что Турция перебрасывает каких-то наемников с территории Сирии на армянское направление. Если они будут продолжать действовать таким образом, то и здесь у нас открывается гипотетическая возможность оказать помощь армянскому государству.

Но для этого нужно, чтобы премьер-министр Армении господин Пашинян позвонил и сказал: помогите! Или официально это было оформлено. Должно прийти какое-то послание. Было бы странно с нашей стороны, если нас никто не просит о помощи, перебросить туда наши подразделения, даже с территории нашей базы в Армении под Ленинаканом.

С. Мардан:

- А почему он не просит?

Р. Бабаян:

- Армянская сторона говорит, что бои тяжелые, но при этом сил хватает. И наносится достаточно большой урон и живой силе, и технике противника.

С. Мардан:

- Пока всего пять дней. А если это будет хотя бы пятнадцать дней? У Карабаха даже с точки зрения логистики изначально огромные проблемы.

Р. Бабаян:

- Да, у Армении. В Карабах с территории Армении перебросить можно, а все остальное – через Иран. Логистика плохая. Грузия не пропускает ничего, выдерживая позицию нейтралитета. Думаю, что в случае, если вдруг Армения поймет, что она срочно нуждается в помощи, без этой помощи она не справится, она за этой помощью обратится.

С. Мардан:

- А где резоны России эту помощь оказывать? Только в тот момент, когда Пашинян поймет, что он исчерпал внутренние резервы.

Р. Бабаян:

- А как по-другому? Мы не можем прийти в чужую квартиру и перекрасить стены или переложить плитку.

С. Мардан:

- А что мы должны потребовать от Пашиняна, от армянской власти прямо сейчас?

Р. Бабаян:

- Я бы начал с возобновления вещания российских каналов, с другой риторики у некоторых товарищей. Чтобы выступления не звучали те, которые звучали на протяжении некоторого промежутка времени. Я бы нашел, о чем поговорить. Но мне кажется, что в этой истории дело даже не в Карабахе и не в Армении. Здесь эта история, в первую очередь, про Россию. Есть большая страна, супердержава. И есть маленькая страна, которую мы называли на протяжении достаточно долгого промежутка времени стратегическим союзником. Они по-прежнему остаются стратегическими союзниками – эти две страны.

Теперь представьте, что будет с нашим авторитетом, если мы не поможем? Если мы не вмешаемся и не остановим. Это неправильная тема. Поэтому здесь понятно, что, может быть, и правильно было бы с нашей стороны применить определенные американские технологии. Потому что они никогда никому просто так не помогали. Они всегда знали, что они хотят получить в ответ. Но при этом, даже если мы и не будем ничего просить, это не значит, что в этом случае мы не должны помогать. Потому что таким образом очень многие просто посчитают, что мы потеряли лицо. А мы не можем себе этого позволить, если мы считаем себя супердержавой.

С. Мардан:

- Это значит, что нас в любом случае используют.

Р. Бабаян:

- Можно и так посмотреть. А я думаю, что до этого не дойдет, чтобы нас использовали. Но при этом дистанцироваться и руководствоваться соображениями, типа неправильные люди возглавляют Армению или же команда каких-то людей, которые всю свою жизнь существовали на гранты Сороса, поэтому мы не будем ничего делать, это неправильно. Потому что эти люди сегодня есть, завтра их нет, а армянский народ и армянское государство – это совершенно разные вещи. Сегодня Пашинян есть, завтра его нет. Речь сейчас идет об армянском народе и в первую очередь – об авторитете российского государства.

С. Мардан:

- Предлагаю поговорить про вторую волну. Нас загонят на изоляцию?

Р. Бабаян:

- Я бы поспорил со словом «загонят».

С. Мардан:

- Ты сейчас как депутат говоришь?

Р. Бабаян:

- Нет, я говорю просто как человек. Я не понимаю разговоры, которые были на старте, что это полная ерунда, всего этого нет. Вот этот любимый вопрос, который все задавали друг другу: а есть ли у тебя знакомый, который болеет? И все такие: нет! Значит, это все придумали. Кто придумал? Потом появился термин ковид-диссиденты. А потом, как только начали сталкиваться напрямую сами, пришло понимание того, что это страшная коварная история, которую каждый из нас переносит чисто индивидуально. Кто-то может не заметить, а кто-то может и не выжить.

То, что происходит сейчас. Это же допускали. Все же говорили: выпустите нас! Мы устали, нам нужно ходить на работу. Дети должны учиться. Выпустили, открыли. Рестораны, кафе, кинотеатры, авиасообщение. Кто-то поехал в отпуск. Понятно, что на пляже никто не соблюдает дистанцию. Поэтому специалисты предупреждали, что это может привести к тому, что осенью мы столкнемся с ростом числа заболевших. Ровно это и происходит.

С. Баченина:

- И сезонность. Вы прививку делать будете?

Р. Бабаян:

- Я уже сделал прививку. Ровно 21 день назад я сделал первый укол в Центре Гамалеи. И сегодня я сделал второй укол. Я написал в соцсетях, когда сделал первый укол. Были смешные сообщения: Роман, я была о вас лучшего мнения, но вы тоже поддались этому ковидобесию. Я в силу работы постоянно в окружении людей. У меня жена болеет диабетом. У меня пожилая мама. Я не могу себе позволить притащить эту заразу домой. Просто никак. Мы оберегали друг друга. Когда появилась вакцина, у меня даже сомнений не было, мы пошли и привились. Как гора с плеч.

У меня спрашивают: а что с побочкой? Я перед вами. Просто феерическая глупость – в это не верить. Сидят какие-то головастики в институтах и обманывают нас? А зачем? В целом цель? Люди придумали эту вакцину. Хочешь – идешь, прививаешься. Не хочешь – не прививайся. Тебя никто не заставляет. И отлично. Каждый принимает решение для себя.

С. Мардан:

- Насколько жесткие будут ограничения?

Р. Бабаян:

- Судя по количеству заболевших, если мы пойдем в рост, как и тогда, нужно будет принимать какие-то дополнительные меры. Это я уже говорю как депутат Мосгордумы. Главная задача – разорвать эту цепочку передачи. А как ты ее разорвешь?

С. Мардан:

- Какие конкретно будут ограничения?

Р. Бабаян:

- Думаю, повторения мартовских ограничений не будет. Но я бы полностью не исключал. Все зависит от того, сколько новых заболевших мы будем наблюдать каждый день.

С. Мардан:

- Ограничения по перемещению?

Р. Бабаян:

- Если будет совсем все плохо, я допускаю и эти меры тоже. Посмотрите, что происходит в Израиле, в Чехии, в Словакии. У нас горит Бразилия, Испания. Это не просто так – сидят там какие-то самодуры и приняли решение эти пропуска ввести. Никому это не нужно. Это делается только для того, чтобы мы не умирали. Но я надеюсь на то, что у нас сейчас уже достаточно большое количество людей, которые переболели. И они с антителами. И при этом у нас есть лекарство и вакцины. И мы уже понимаем, с чем мы имеем дело. Мы имеем горизонт и понимаем протокол лечения. В отличие от того, что было весной. Сейчас уже нет дефицита с аппаратами ИВЛ в мире. У нас и не было. Все подготовились, все понимают, места оборудованы. Все будет зависеть в том числе от нас с вами. Как мы себя поведем.

С. Мардан:

- Спасибо.

Роман Бабаян: Карабах. Белорусия. Навальный. Выборы в США

Похожие статьи: