Меня поразил лозунг там: «Пехлеви, вернись!» Мне трудно поверить, что в революционном Иране современном… там, конечно, есть люди процентов 10, которые ненавидят исламский режим во всех его видах и крайне плохо относятся к этому и ностальгируют по временам шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, который был изгнан иранской исламской революцией в 79-м году.
Но мне разъяснили, что это не Мохаммед Реза Пехлеви имеется в виду, а его отец Реза-хан, который стал ханом в 26-м году. Кстати, был офицером казачьих войск, потому что при иранском дворе были казачьи подразделения из старообрядцев, которые иммигрировали туда в годы кавказской войны – старообрядцы…
О.Журавлева― Вы сейчас скажете, что это вообще был наш шах!
М.Шевченко― Нет. Но Реза-хан говорил по-русски — это известно. Он был шахом с 26-го по 44-й, по-моему, год. Почему – потому, что он прогерманской линии придерживался, как и многие в 30-е годы в Европе. И как, допустим, Махатма Ганди, который очень любил Гитлера и Муссолини…
О.Журавлева― Потому что не любил англичан.
М.Шевченко― Ну, какая разница, почему. Реза-хан тоже не любил англичан. И Реза-хан, короче, воспринимается в Иране как такой «иранский Сталин», как человек, который очень много сделал для простого народа, провел земельные реформы, государственные реформы…
О.Журавлева― Ну, что сразу Сталин? Может быть, Столыпин.
М.Шевченко― Просто я вам говорю, как иранцы говорят. Нет, не Столыпин. Столыпин в России не популярный человек. И Столыпин был популярен у богатой буржуазии. В народе Столыпин не был популярен до революции.
Да. Но его просто сравнивали со Сталиным. Потому что социальные реформы огромные, государственные земли – у него был закон. Поддержка, социальная помощь… Поэтому когда сегодня люди говорят «Пехлеви», имеется в виду Реза-хан, а Мухаммеда, его сына, которого изгнала революция, ненавидит и призирает до сих пор большая часть иранцев. И вот это очень важно. Мы, когда слышим, что там люди говорят и пытаемся по-русски к этому отнестись, это звучит совсем по-другому про иранцев.
Мне, допустим, рассказали причину этих событий. Меня интересовало, почему в Мешхеде? Мешхед – это религиозных город, где мавзолей имама Резы, одна из святынь шиитского ислама. Как это может быть выступление против власти мулл, как тут писали в России? Это практически невозможно.
Мне рассказали, что первоначально было волнение, которое по аналогии с Россией можно называть бунтом обманутых дольщиков. Был банк или финансовая кампания, которая лопнула. У нее были тысячи, условно говоря, вкладчиков. Они потребовали от государства – знакомая ситуация, правда? – чтобы оно возместило их потери. Это одновременно совпало с неким ростом цен. В Иране не отмечают Новый год, естественно. В Иране европейского Нового года не существует. Иран живет по исламскому календарю, и из новых годов там Новруз отмечают, он весной идет.
И потом, удивительная деталь, на которую обратили внимание люди, что ожесточенные столкновения прокатились не по большим городам, как это было в 2009 году, когда решалось… там выборы между Мусави и Ахмадинежадом был, а по маленьким города, где жизнь достаточно тяжелая. Мне рассказывали мои собеседники: жизнь тяжелая, потому что безработица достаточно большая. Это реально так.
О.Журавлева― Много молодежи, наверное.
М.Шевченко― Молодежи как раз вот нет. Одна из черт этих мятежей… Обычно источником такого восстания был Тегеранский университет, например. Сейчас тоже были небольшие какие-то волнения, но это десятки людей. А вот в маленьких городах, допустим – там врывались толпы в полицейские участки. Но не потому, что они против режима мулл как такового. Потому что они считают, что часть режима мулл переродилась, коррумпирована и, в общем, не соответствует идеалам революции. Наверное, можно сравнить с Кронштадтским или Антоновским мятежом. Антоновские и кронштадтские мятежники или повстанцы какие-нибудь махновские, они же были не против революции и вовсе не за Великобританию или за Францию в 21-м или в 20 году, правда? Они были за советскую власть против неправильной политики большевиков, но за советскую власть.
Те, кто надеются, что эти события в Иране – это прямо чуть ли не освобождение от наследия Хомейни и наследия исламской революции, очень сильно заблуждаются. Это скорее требование народа о продолжении революции, революционном преобразовании…
О.Журавлева― Вернуться к революции.
М.Шевченко― Вернуться к революции, отойти от пути, на который встали так называемые реформаторы. Более того, в Мешхеде первые волнения были поддержаны консервативными муллами. Они буквально народ поддержали. Там очень известный имам, проповедник в Мешхеде, консерватор. Я, естественно, его фамилию не могу воспроизвести с ходу. Это было в личной такой беседе, я ее не запомнил, естественно. Я не записывал. Он буквально поддержал, сказал: «Да, вы имеете право». Более того, Рахбар и президент Ирана сказали, что народ имеет право не демонстрации…
О.Журавлева― Вот тут надо сделать небольшую поправочку, потому что система управления в Иране, она не совсем понятная. Есть светский президент…
М.Шевченко― Есть духовный лидер, который является…
О.Журавлева― Верховный правитель, или как он называется?
М.Шевченко― Нет, он духовный лидер – Рахбар. Он верховный правитель, но он как бы является высшим духовным авторитетом. Аналогий это не имеет. Это как Папа Римский, если такую аналогию взять, или как там архиепископ Кентерберийский, наверное – вот так вот ближе всего. Хотя власть Рахбара гораздо больше, потому что нет иранца, который был бы либеральным, консервативным, который так или иначе, не имел хотя бы какого-то отношения к этой структуре шиитских связей и подчинений, которая называется НРЗБ, то есть наставничество. То есть обязательно есть где-то у этой семьи – либеральной или консервативной, не знаю, вольнодумец – но есть какой-то имам шиитский из рода потомков Али, который тоже вписан в эту структуру.
О.Журавлева― Наставник.
М.Шевченко― Да, какой-то наставник, духовный друг. Он может быть абсолютно светский, не ходить в чалме, но он все равно есть, и это все равно восходит куда-то к точке вертикали, где наверху стоит Рахбар. Хотя система «велаяте-факих», созданная Хомейни – дословно это: государство управления факихов, то есть знатоков…
О.Журавлева― Но это не чистая теократия, не чисто религиозное правление.
М.Шевченко― Вы знаете. В Иране очень интересная система. Там есть вот эта часть – это чистая теократия, собственно, правление «велаяте-факих». Это чистая теократия и ничего кроме теократии. Но параллельно с этим в том же Иране существует абсолютно демократические выборы, как это было в 9-м году, на которых часть народа не согласилась с победой Ахамаденижада, и были массовые беспорядки. А в Иране существует традиция публичного протеста, которая если она не переходит в насилие, никогда не подавляется.
Вот, допустим, сейчас и Хоменеи и Хатами сказали: «Народ имеет право возмущаться. Но народ не имеет права громить полицейские участки». Люди погибли, как мне рассказали, в основном в маленьком городе при попытке захвата полицейского участка. Иранцы – народ горячий, страсти закипают.
Но в целом, конечно, там есть такой парадокс, вилка, которая существует в таких странах, социальных государствах: высшее образование доступно огромному количеству людей в Иране. Это одна из самых образованных стран мира, причем на очень высоком уровне. Но когда люди с высшим образованием не имеют работу, то их протест приобретает идеологические формы. Они более сложно объясняют и мотивируют свои действия.
О.Журавлева― Отсюда появляются политические лозунги.
М.Шевченко― То есть уровень безработицы вследствие санкций… Ну, санкции – это самое главное, конечно.
О.Журавлева― Но сейчас вроде бы были сняты санкции.
М.Шевченко― Но сейчас просто уверены иранцы, что вот Трамп, придравшись, что там нарушается демократия, вернет санкции.
О.Журавлева― Об этом уже идет речь.
М.Шевченко― Что будет повод. Что, на самом деле, это была такая инспирированная попытка… Естественно, для иранцев очень знаковым было то, что три политика, которые поддержали беспорядки, были те, кого все в Иране считают врагами: Нетаньяху, Мухаммед Бен Салман, саудовский наследник и Трамп. То есть вот «большая троица сатанистов» с точки зрения иранцев поддержала беспорядки и, честно говоря, это привело к тому, что беспорядки стали затихать. Когда люди узнали об этом, когда они поняли, что это не пропаганда, что это в Твиттере Трампа, что бен Салман поддержал… Для них это враги по любому, это политические враги.
О.Журавлева― Здесь мы сделаем небольшую паузу и вернемся в студию «Особого мнения». Мы говорим о событиях в Иране. Меня зовут Ольга Журавлева. Никуда не уходите.
О.Журавлева― И снова с вами программа «Особое мнение». В студии – журналист Максим Шевченко. Вы говорили о том, что главные, основные, кто выразил свою поддержку – представители вражеского лагеря…
М.Шевченко― Это не просто абстрактные как бы безвестные политики, а это самые враждебные фигуры для подавляющего большинства современных иранцев.
Мнение редакции может частично или полностью не совпадать с мнениями авторов публикаций. Благодарим каждого зрителя за внимание к нашему творчеству, за ваши комментарии. - 11110972
Видео
ТВ
Статьи
В мире
Новости
Блоги
Политика
Каталог
Война
